---пары----
- Конечно, мой Геракл. Только не забывай, что ты, смертный, хоть и с примесью магии в крови, разговариваешь с богиней, и веди себя подобающе простому поданному
Вот, как мы заговорили? Ну-ну, сударыня, еще не вечер... Проследив за дальнейшим поворотом событий, он покорно выслушал дальнейшую фразу, и пока девушка корчила из себя богиню, под шумок приобнял ее за талию. Ну, скажите, это же гораздо удобнее и приятней! В общем, совесть не мучила. Хотя... откуда у этого человека совесть?
В конце концов, он оказался у себя в комнате. Быстро порыскав в сумке в поисках учебников и чистых листов, Карли понял, что быстро не получиться, поэтому, недолго думая, вывалил все тряпки, что так заботливо положила маман в день отъезда, и на удивление скоро нашел искомое. Сияющий и радостный вернулся в гостиною, где его ждал личный перемещающийся в пространстве лифт. И вот они уже на ветеринарной магии.  Маркс с интересом наблюдал за крылатым конем, о котором с упоением рассказывал Тарарах - питекантроп.  Учителя он понимал - Маркс очень любил лошадей и очень интересовался ими вообще. Поэтому внимательно слушал все, о чем говорил "маленький человек". Пара прошла, и Маркс услышал ленивое:
- Так, я устала учиться и хочу на озеро! Это- каприз богини!
Хмыкнув, Карл даже не успел ответить, девушка, схватив его за руку, переместила их к озеру. Солнце нещадно палило, так что она угадала с выбором места приземления - они появились ровно на берегу. Точнее он почему-то оказался в воде. Опять же недолго думая (видимо, это вошло в привычку), Маркс снял кроссовки и понял, что сделал это зря. Вода была - не май месяц. Тобишь холодная. Такой контраст вскоре пришелся по вкусу британцу и, не раздеваясь, он с гамом, всплесками и холодными брызгами прыгнул в воду. Ласточка  получилась недоделанная. Ибо не с разбегу. Тогда бы пришлось несколько помять, стоящий рядом женский пол. Подумав короткое: черт с ней! Прыгнул так. Не расшибся и то ладно. Остальное не столь важно. Царапины украшают мужчину. Или шрамы? Опять же не суть. Проплыв под водой некоторое время, Маркс вынырнул и с разочарованием увидел, что берег стал каким-то далеким. И придется плыть назад. В следующий раз привяжу к ногам веревку. Чтоб не уплыл. Хм... Выскочив из воды с назревающим планом в голове, Карли прямой наводкой пошел на Алекс. Подойдя вплотную, парень буквально содрал через голову успевшую надоесть синюю кофту девушки и взял на руки.
- Ну, что? Понеслась? Тебя, как кидать? на раз-два три?

- Я те кину! Я тебя потом тааак кину, что ты неделю сесть не сможешь!!!
- Я сильно сумневаюсь в твоих вомзожностях, поэтому... - шаг. Еще шаг. Вода, однако, теплая... Чего она боиться? А за кадром разноситься дьявольский ржач... Маркс имел вид мужчины, который страстно желает...взять женщину на слабо. И у которого это получается. Пусть и не по ее воле... Это исть воля случая!
- Маркс, отпусти меня! Только медленно, бережно, и на берег!
Карли с сомнением покачал головой. На берег больно...
- Все же предлагаю водные процедуры! - зашел еще на шаг. Благо руки сильные и держать не особо извивающее, только стонущее тело довольно легко. Еще шажок... Хм... вот так надо было расправляться с  ведьмами в средние века..И никаких костров не надо!
Я не хочу в воду, там холодно! А на бережку тепло... Ну отнеси меня на берег, ну пожалуйста!
- Я бы с радостью... - Маркс сделал малееенький шажок назад, как бы давая возможность посомтреть на берег. - Но вода то совсем не холодная! И ты просто обязана ее заценить! - парень сделал большой шаг, который позволил бы ему раскачать, собственно, тело и кинуть предположительно в воду. Ухмыляясь, англичанин наклонил голову к уху Романовой и нежно прошептал:
- Твое последнее желание, моя богиня, - в голосе было ни тени насмешки, Маркс решил не отступать от нежного образа. - Вспомни "Титаник", тебе определенно станет легче! - парень начал чуть-чуть покачивать Алекс из стороны в сторону.

- Да, там ведь погиб Дикаприо, а не Уинслет!
- Хехех, они то тут при чем? Я тебе о самом Титанике говорил... - изобразив на лице невинную улыбку, Маркс хотел было уже бросить тело в воду, но оно решило вывернуться и ловко прыгнуло само. Однако...- Ну, как? Водичка теплая, нэ? - усмехнувшись, Карли посмотрел на небо. Пекло все также, что в принципе было очень хорошо, ибо если б был ветер, то сейчас на месте отстукивающей зубами похоронный марш мог бы быть он сам. Чего, конечно же, не хотелось.
- Тоже мне, Геракл, девушку удержать не смог! Небось, еще и не догонишь!
Ну, конечно, ага. Я ж так слаб и не мощен... Хмыкнув, Маркс нырнул в воду. Ну, что ж, для него, уже привыкшего к холоду, она стала казаться довольно сносной. Так, что ему жаловаться было не на что. Вынырнув, он увидел, что отстал от нее на какой-то метр. Быстро сократив это расстояние, парень улыбнулся Александре.
- Догоню, обгоню, - не моргну и совращу...И вновь погрузился в воду, сильными гребками перемещаясь к противоположному берегу. Грудь коснулась песка и тот поцарапал кожу в несколько местах. Но британец этого даже не заметил. Встав из воды и попытавшись себя отжать, что вскором времени бросил, уселся на берегу, уперев локти в песок. Ноги Маркс растянул в воде и теперь блаженно улыбался. Пока холодно не станет, эта улыбка не сойдет с его губ. Маленькие капли крови и воды блестели на солнце, парень посмотрел на озеро на то место, где плыла Алекс. Она также скоро преодалевала, собственноручно поставленное расстояние.

- Любишь садомазо, нэ?
- Отнюдь. Просто так получилось, - на автомате ответил Маркс. Язвить не стал. Хотя самые разные слова просились на язык. Уже неважно...Глядя на гладь воды, что была так спокойна, захотелось, чтобы что-то изменилось. Пошарив рядом в песке, Карли нашел плоский камушек. Кинул - раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Больше четырех никогда не получалось. Семь... Круги разошлись, стали шире, озеро забеспокоилось, откликнувшись на это нарушение спокойствия. Вот так намного лучше. Карл почувствовал себя уютней. Когда что-то рядом суетилось или просто двигалось ему становилось лучше. Такая странность... Хотя, и назвать то нормальным англичанина было нельзя. Точнее тот, кто его плохо знал, конечно, сказал бы другое. Но, это также уже не столь важно. К тому же в мире Маркса не осталось людей, которые знают его лучше других. Иногда это плохо. Иногда хорошо. Повернув голову, парень увидел, как Александра отвернулась. Посмотрев на свою грудь, он заметил расплывшееся пятно крови. Снял рубашку. На коже были лишь маленькие царапинки. Смахнув крохотные капли, вкрадчивый голос разрушил, затянувшуюся паузу:
- Так будет лучше? - на смуглой бархатистой поверхности больше не было крови, царапины заживали. Маркса почему-то очень удивила боязнь Романовой. Он заметил ее еще там на паре по ветеринарной магии. Милый Зверь, неужели ты чего-то можешь бояться? Кроме гордости... Как же хорошо, что мы не совсем идентичны. Так замечательно подмечать отличия от себя самого. Я, право, восхищен... Так думал англичанин в тот момент. Почему-то вошло в привычку называть эту особу Зверем. Сам дал имя, сам и называй. Дурак ты, Маркс, хоть и умный! Солнце все также пекло. Парень щурился и изучал точеный профиль неприрученного "животного". Ухмылялся, отводил взгляд, смотрел, как успокаивалось озеро, и сново нарушал идиллию камнем.

Он, конечно, заметил неудовольствие на лице Алекс. Но продолжал делать то, что хотел сам. Считал круги, ухмылялся, любовался отражением деревьев, солнечными бликами, что боязливо касались холодной воде и тонули, не имея права выплыть, спастись. Сразу возникла соответствующая ассоциация. Она оба - ходящие по лезвию собственных страстей. Шуты, короли, безумцы, просто глупцы - их всего двое, но, сколько сравнений можно подобрать, чтобы описать все, что они делают. Вот только для чего? Чтобы утолить свой голод? Страсть? Интерес? Что? Маркс не хотел задумываться над этим, просто живя, как и раньше - одним днем. Какая разница, что будет завтра? Те люди, которых особенно волнуют страсти, больше всего могут насладиться жизнью. Он это давно уяснил. И не смотрел в будущее слишком часто. Просто незачем. Вдруг, резко встав, англичанин отряхнулся от песка, схватил девушку за руку и рывком поднял ее. Пора было менять унылую картину! В такое время, в таком месте он просто не позволит ей думать о здешних пейзажах! Он рванул в сторону и побежал. Куда-то через кусты, собственно, на босу ногу, бежал, на бегу что-то говоря. В ушах свистел ветер. И смех перезвоном колокольчиков послышался оттуда, где бежали двое. Потом был берег. Карли вновь случайно уронил в воду девушку, за что и был жестоко наказан - за ноги он был утащен под воду. Всплески, веселая болтовня ни о чем, палящее солнце над головой, и холодные капли бегущие по нежной коже, очерчивающие губы, подбородок, шею... Два дня. Ровно два дня Маркс знал Романову. Но почему же тогда было ощущение дежа вю? Почему он точно помнил эти улыбки, смех? Будто знает Алекс гораздо больше... С ней было так странно. Британец был хорошим актером. Всегда и везде. Но с ней он был разным, не притворяясь. Он мог быть другом, любовником, братом... кем угодно! Смешно подумать... И так легко представить... Вскоре они вернулись на ту сторону берега, где лежали их вещи.
Солнце медленно катилось в закат, забирая с собой тепло, нежно-голубое небо и ощущение повтора. Медленно и неумолимо наступал вечер. Желтые и розовые краски расплескались по небу-мольберту. Маркс улыбнулся.
- Ты еще не забыла о моем обещании? - юноша взял ее за руку, так, будто без него девушка не сможет. Герой, фигов... Берег. Озеро спокойно и на этот раз у парня нет ни желания, ни времени нарушать что-либо. Он подвел Александру к воде и приобнял, выбирая позу, ставя голову в то положение, что было выгоднее. Мягко поднимал и опускал руки, лихорадочно придумывая. Было мало времени. - Вот так... - удовлетворенно проурчал Маркс, смотря на свое творение. Руки девушки были подняты и сложены, ладони сложены широкой лодочкой. А на лодочке вальяжно разместилось Солнце. Парень отошел к дереву и вытащил чистый лист и карандаш. Делая наброски, Карли буквально ощупывал свою модель, прикидывая, как нарисовать лучше. На этот эскиз ушло довольно много времени. Лицо серьезное, странно сосредоточенное, исчезла эта детская ангельская невинность, на лбу появились напряженные морщинки. И вот, готово... Теперь цвет... С ним тоже пришлось повозиться. Тени постоянно путались, переходили с места на место. Видно цветок и пес были такой простой вещью перед тем, что сейчас пытался изобразить художник. Хм... звучит гордо... художник... Голова девушки была повернута к нему, взгляд был такой проницательный и даже, пожалуй, цепкий - какой он и хотел. Солнце получилось такого же приглушенного, теплого цвета, как и в действительности. Озеро... и Алекс... Да, у него получилось! Опять же смешно - некоторые художники пишут картины в течение годов, Леонардо да Винчи писал Джаконду в течение двенадцати лет! Вряд ли Маркс мог поспорить с гениальностью великого, но и его картина не была дурна... Видимо в порыве энтузиазма все получается гораздо быстрей...
И тут, что-то оборвалось. Завершив картину, парень отложил ее в сторону. Встал и плавно двинулся к девушке, не отходя от общей темы. Подойдя ближе, он внезапно остановился. Между ними был только шаг. Закат догорал, но ярко и долго, у него было время до... конца. Только конца чего и почему ему надо спешить Маркс не понял сам. Юноша застыл и просто смотрел. Он уже не знал, что будет дальше. А на губах вновь появилась та самая улыбка, что таинственно блуждала на губах, когда он рисовал Мика с ромашкой. Художник не замечал ее. Странно, какими разными бывают простые улыбки...

Он мог сказать многое. О том, что она бросает тень сомнения на его убежденность, что более сильного чувства, чем страсть - нет. О том, что он все еще боится, что может зайти слишком далеко. О том, что не хочет ранить ни ее, ни себя. О том, что, быть может, они зря сейчас стоят так близко. И о том... что в любом случае он никогда не пожалеет... время текло очень медленно, это позволяло подумать. Смотря в глаза Александры, Маркс понимал, что совсем не страсть движет ими обоими. Нежность? Романтическая обстановка способствовало тому. Нужно ли это? Может стоит сделать шаг назад и остаться друзьями? Хотят ли они по-настоящему того, что может произойти? Карл отвел взгляд в сторону, посмотрел на закат. Солнце уже начинало тонуть в воде. Один шаг. Либо только назад, либо только вперед. Неужели так у всех? Или только у этих двух упрямцев? Секунды убыстряли свой бег. Пора. Решение...
Шагнул. Только вперед. Пусть будет, что будет. Он хотел так. Подсознательно знал, что не сможет уйти. Парень ласково взял девушку за руки и подвел запястья к губам. Легонько коснулся, вновь давая время решить. На сегодня он все решил. Но быть может... они действительно отличаются сильнее, чем казалось вначале? Ему казалось, что на лице у него все та же серьезность - отнюдь. Улыбка... Нежная улыбка... Еще движение.. Теперь они стоят вплотную.
- Мы, как близнецы, мы похожи точь-в-точь... - прошептали губы, аккуратно и медленно, касаясь уголка рта Романовой. Зверь... мой милый дикий Зверь... На, что же ты меня толкаешь? Ртом, ловя теплые лучи солнца и нежную кожу, Марс все так же улыбался. И ждал. Ждал толчка в грудь. Ждал страха в глазах. Ведь знал, что сам он не сможет уйти... Н-е   с-м-о-ж-е-т.

- Мы как пара зеркал при полной луне...
Не отступишь, да? Только Маркс и успел подумать. Александра ответила на его ласку. Его руки бережно смахивали капли воды на спине девушки, губы не терзали... Страсть была усыплена. В свете заходящего солнца стояли двое - Он и Она. Если для кого-то эта картина стара, как мир, для них - это новый виток их истории. Вряд ли эти двое любили. Просто сейчас они яро нуждались в друг друге. Два человека, для друг друга они - глоток свежего воздуха.  Сказка, сон, зовите, как угодно. Я не солгу, если скажу, что они тонули друг в друге...
Маркс был счастлив. И какая разница, кто и что скажет. А он счастлив и не ипет. Неудивительно. Кому-то в первые понадобилась его душа, а не его внешность. А это есть повод для счастья. Для чистого безоблачного счастья, который может длиться всего лишь вечер. Карли простился с Алекс вчера, но вот, они опять вместе. Такие страстные души не смогут всегда находиться рядом, но разве это нужно? Один глоток, одно движение, несколько минут, часов... Этого хватит, чтобы снова бежат по тропе судьбы, чтобы снова быть первыми во всем, чтобы снова играть свои роли и иногда вспоминать того, кто смог сравниться с ними. И вновь бежать. Какая ирония судьбы...ей нужно было, чтобы эти двое встретились. Чтобы узнали друг дурга, вычислили из столпы и столкнулись. А что потом? Что же потом?... Карл ушел от поцелуя, стал спускаться ниже по подбородку. Шея, его уже чуть видная отметина, язык ласково прошелся по ней, чуть надавив. Губы касаются плеча, легко проходят по ключице. Они изогнуты в той же улыбке... Англичанин отрывается от кожи, едва уловимо пахнущей миндалем и тянет девушку в сторону дерева...

Карли подвел Александру к дереву и вновь прижал ее к нему. На этот раз аккуратно, мягко. Руки ласково прошлись по плечам, губы коснулись губ. Сколько раз Маркс чувствовал, как плоть подчиняется ему? Сколько раз слышал стон, выравыющийся из уст еще одной девицы? Он пользовался ими, они в какой-то степени пользовались им. Лишь оболочкой. Алекс забирала себе все. Он отдавал ей все. Легко, без угрызений совести, ибо она и только она могла в действительности оценить его дар. И все же они были равны. Он знал, что и она жертвовала частичкой себя ради...него. Это было так странно. Почему же так легко? Любит? Увы... Нельзя, никак нельзя. Они не смогут выдержать друг друга. Слишком темпераментные, горячие, слишком похожи. Они могут любить друг друга лишь этой ночью. Короткой и яркой любовью, что в диковинку для обоих. Недолговечное, но такое сильное чувство... Такое схожесть со страстью... Просто совпадение. Их встречи - сплошное совпадение...
- Все еще ненавидишь? - усмехнулся парень, вспомнив недавний разговор. Щека загорелась, Маркс склонил голову набок, серые глаза смеялись и любили. Все же любили. Хотя он знал,что она может и не ответить взаимностью. Неважно. Главное, Алекс сейчас с ним. Ну, а что будет потом, я сегодня знать не хочу...
Так близки. Карли любовался девушкой. Зверь, Зверь... ты дал себя приручить. Сегодня я буду доверчив. И я позволю тебе то, чего не позволял остальным. Я знаю, что не ошибся. Зверь...сегодня, ты только мой... И вновь слабое, дразнящее прикосновение губ. Рукой провел по плоскому животу и улыбнулся. Она запомнит эту ночь. Он не забудет. Пусть же в этом мире сегодня будут только два короля. Которым для того, чтобы быть дальше нужно лишь короткое мгновение... Маркс взял Романову на руки и бережно опустил на мягкую изумрудную траву. Провел ладонью по волосам и легким движением снял резинку. Так намного лучше...
- Я жду... - полуулыбка и взгляд, наполненный любопытством и предвкушением.

- Ненавижу. Но...
Люблю... Понял Маркс. Разве так бывает? Любовь на одну ночь? Хотя...что я знаю о любви? Ничего. Все размышления оставлю на завтра...
Светило зашло. Последние лучи озарили пару на траве, что признавались друг другу в чувстве, что было чуждо и незнакомо обоим. Для Солнца это было не ново...А для них? Губы парня вновь нашли ее, поцелуй длился долго, руки же скользили по нежному шелку, изучая и восхищаяясь...  С каждым движением в англичанине просыпалось то чувство, что ненадолго скрылось из виденья. Жар дыхания опалял бархатную шею, и Маркс пытался сдерживаться, чтобы просто не налететь на его до сего момента невинную Александру. Но страсть вновь вскружила голову. Карли сглотнул, посмотрев на сокровище, что попало в его руки. И нужно быть ласковым и нежным? И он должен держать себя в руках... Ужасно... Серые глаза потемнели, он задыхался. Пальцы начали лихорадочно бродить по телу девушки. Вот застежка. С первого раза не получается растегнуть купальник, Маркс начинает сходить с ума. "Министр" будто в бреду, и помочь ему может только она... Забывается... Уже неважно, что чувствует она... Хочется обладать ею немедленно! Сейчас! Он терял контроль, висел на волоске от чего-то ужасного... Вспомнилось, как Алекс соблазняла его на уроке, как страстно они целовались около дерева в чертовой роще и...
Это подействовало отрезвляюще. Идиот, что же ты творишь? Карли мгновенно отпрянул. Fuck, fuck, fuck! Stupid! Маркс закусил губы, посмотрел в сторону, пытаясь утихомирить в себе, подавляющую дрожь. Остановись! Парень встал с Александры и сел рядом, вновь чертыхнувшись.
- Прости... Я просто... Я, наверное, не предназначен для... любви... - прохрипел парень. На лице отразилась детская обида и обреченность. Он жалел, что затеял это. Он просто не мог справиться с собой, ибо никогда не имел дел с...невинностью. И теперь он просто не знал, что делать. Спина была напряжена, а губа все так же закушена, Маркс старался не смотретьв  сторону Романовой. Хотелось на месте провалиться. Fool... You are fool...

Маркс был благодарен Александре. За понимание. И за странную любовь... Хотя и любить то его в принципе не за что. В пору ненавидеть... Но он, видимо, не сможет сказать, как-то воспроизвести, показать то, что чувствует. Потому что не может освободиться от собственных же пут. Куда же делась решительность? Сдулась? Карли хотел извиниться, как-то исправить то, что только что сделал, но просто не знал как. Рядом послышался шорох. Он успел краем глаза увидеть страх в глазах девушки. От этого стало еще хуже... Мда... выбрала молодца - не пеняй на отца... Маркс думал, что она просто уйдет, в чем бы он ни смог ее упрекнуть. Но вместо этого Алекс подсела к нему и коснулась подбородка. Первая мысль была отпрянуть, но потом... 
Я доверяю тебе, ты не сможешь сделать мне больно.
Какой же я дурак, Алекс... За что мне твоя любовь? Подумал Маркс, с горечью смотря на девичье лицо, что было так близко и глаза, что были полны безграничного доверия. Он никогда не видел такого раньше. Ни у кого. И уж тем более не ожидал увидеть этого у нее... Как же быстро мы можем меняться... Неудивительно, что мы такие живучие... Мысль была совершенно не к месту, хорошо, что она была тотчас скрыта. Итак, хреново... Теплые ласковые губы коснулись его непослушных губ. Он отвечал на поцелуй неуверенно, боясь ненароком сделать больно, задеть...
Сегодня я твоя. Люби меня.
Только сейчас до него дошел смысл сказанного. Маркс осмелел и, взяв лицо девушки в ладони, (как она ранее Солнце) коснулся лбом ее лба, чуть прикрыв глаза.
- Лучше бы я никогда не встречал тебя...- горячо прошептал Карли, ласково осыпая поцелуями ее лицо. Услышав, как скрипнула молния, парень почувствовал на себе взгляд, который, кажется, прожег в нем дырку. Где-то на уровне сердца.  Ответ не заставил себя ждать. Мягко и ободряюще улыбнувшись, англичанин обнял Александру и стал наклонять ее назад. Отпустив девушку, британец высвободился из джинс, и они мирно полетели куда-то в сторону. Наклонившись над Алекс, Маркс коснулся губами ее живота. Буду... любить...

Боже, как ты прекрасен...
Что можно было на это ответить? Парень промолчал, решив, что слова сейчас мало что значат...
Маркс дарил девушке нежные поцелуи, что шли от низа живота к шее. Он отсчитывал каждый миллиметр шелка, что, казалось, струился в его руках. Ласковые пальцы повторяли путь губ и возвращались обратно. Коснувшись языком того места, где плечо соединяется с шеей, Карли снова случай наткнулся на свою метку. При воспоминании об этом кровь быстрей побежала по жилам. Но парень был все также нежен. Через несколько мгновений он начал понимать, что если не будет прикасаться к телу прекрасного создания, если не будет слышать приглушенные стоны, то просто исчезнет. Без права на возвращение. Александра была нужна Карлу... как воздух... I need to know the way you feel... Губы коснулись ее губ. руки терпеливо и ласково исследовали тело его богини, его Зверя. Больше он не допустит ошибки. Ни за что он не причинит ей боли. Счастье разливалось по телу, он чувствовал это каждой частичкой себя. Лучше бы не встречал, не знал, никогда бы не видел... пальцы вплелись в каштановые волосы магспирантки, Маркс целовал ее шею, подбородок, языком прошелся по уголку рта и неотрывно наблюдал за божеством из-под полу прикрытых век. И в этот момент он понял, что не смог бы отдать ее кому-то другому. Не мог представить, что она может принадлежать кому-то, а не ему. Взяв ее руку, он поцеловал ее кисть, тонкие пальчики... you and I moving in the dark... Никому не отдам, мое несчастье! Ты все же смогла бросить тень... Мой Зверь... Хотя бы на одну ночь… Я не могу желать большего… И снова поцелуи, которыми он укутывал ее лицо, снова ласковые поглаживания. Раз... щелкнул застежка, Карли откинул купальник в сторону и припал губами к груди.

Тихие стоны прерывали бег его сумасшедшего сердца. Ногти впивались в кожу, красные пятна появлялись то тут, то там по всей спине Карла. Это заставляло сжимать зубы и прижиматься к телу девушки. Казалось, что он упал в какое-то озеро эйфории – она охватило целиком, в голове не складывались мысли, руки бесцельно гладили Александру, все также нежно, пальцы дарили тепло – спускалась ночь, все же был только май, и должно было быть холодно… Но точно не им. Разгоряченные тела наверняка согревали еще несколько метров вокруг себя.  В висках судорожно стучала кровь, губы в сотый раз проходили свой маршрут, будто в первый раз. Ощущая вкус ее кожи, Маркс чувствовал, как приятное тепло разливается в низу живота. Бессознательный шепот внес свою лепту в окружающий фон пары. Громкое частое дыхание, глухие, сдержанные стоны и наконец-то шепот. Парень почти не различал слова, в ушах шумело. Он закрывал глаза, и все равно видел ее, как она закусывают губу, как очарованно и томно смотрит на него. И вновь это доверие, что, казалось, может только ранить. Это безграничное чувство отпирало замки на дверях его сердца. И, черт возьми! Он был бы рад, если бы это продолжалось вечно! Чтобы это щемящее чувство давило в тисках нежности, чтобы Александра всегда была вот такой абсолютно беззащитной и нуждающейся в нем, чтобы... она принадлежала ему всегда. И никому больше. Было ли это желанием мимолетным и может завтра он заговорит по-другому - неважно. Эта ночь не предназначена для душевных терзаний. Они свободны только сегодня, они могут стать ближе только сейчас... Так стоит ли терять время? И опять - шепот, слова, которые определенно грели душу и увеличивали жар в нижней части тела.
Нет, тебя пощажу. Но для этого ты сделаешь для меня многое... Мой...
Карли улыбнулся по себя, продолжая истязать ее ласковыми прикосновениями губ. Резкое движение - девушка обвила ногами его талию, прижавшись к нему, поддаваясь инстинкту... Для него это был вполне недвусмысленный знак - пора... Сам он чувствовал, что просто-напросто сгорит, если в скором времени не ощутит ее... своей...
Каким-то непонятным образом он смог освободить себя от последней ненужной вещицы в обиходе, которая последовала вслед за купальником и джинсами. Маркс остановился. Сейчас был... переломный момент в их отношениях и он знал, теперь знал, что это может вызвать страх, панику. Поэтому он подтянулся на руках к ее лицу и ласково прошептал:
- Ничего не бойся. Доверься мне... он на мгновение замолк в нерешительность и вдруг, будто окаменевшие губы прошептали. - ...люблю... - парень целовал Александру с нежной страстью, вложил всю искренность в это поцелуй, пытаясь подавить будущие ростки страха в душе Романовой. Медленно оторвавшись от ее губ, парень двинулся вниз, успокаивая ее тело горячими прикосновениями. Последний оплот - ласковым движением, Маркс медленно стал снимать низ купальника с магспирантки. И его, отбросив в сторону, англичанин ласково поцеловал пупок девушки, выдохнув:
- Не бойся... - дыхание вновь стало сбивчивым. Будоражила одна только мысль о том, что он первым коснется этого прекрасного существа. Его лицо вновь оказалось напротив лица Алекс. Раз... неуловимое движение бедрами, руки ласково развели ноги девушки. Два... он аккуратно и медленно вошел, осыпая щеки, подбородок, скулы, лоб, глаза короткими поцелуями...Три... медленные толчки...

Движения, пока не имеющие ритма. Александра все же охваченная страхом, но стойко терпящая, ожидающая продолжения. Он не знал, что она точно ощущает, но старался сделать все, как можно приятней и безболезненней. Она была скованна, но не пыталась отстраниться, доверяя... Нет, он определенно не сможет привыкнуть к этому. Доверяя... Сам же Маркс представлял из себя комок сладострастия, которому просто негде разбежаться... лишь пока. Он покажет ей, докажет, что эта ночь, когда она отдалась ему, не будет потеряна зря. Сперло дыхание, он сглотнул комок в горле. Серые глаза ярко сверкали, наполненные желанием. Дикий и необузданным. Но на этот раз Маркс мог держать его. Он терпеливо ждал, возбуждая и лаская его принцессу, покусывая ее за плечо и целуя изгиб лебединой шейки. Парень уже терялся, просто тонул в своих ощущениях. Карл поменял амплитуду движений, задевая чувствительную точку в Александре, стараясь разрушить ее страх...
Тот заветный огонек, что он ждал, ощущение расслабленности, что сразу же передалось ему... Он с удивлением заметил, что больше не было его, как личности. Они стали единым целым. Это то, что никогда не позволял себе англичанин с другими. Он был властным и страстным, он насыщал лишь тело, никогда не позволял себе забыться, да и что тут говорить... он просто не мог забыть о рассудке... Глаза его закрылись...
- Быстрее, еще быстрее...
Низ живота пронзило, Маркс на миг забыл, как дышать и попросту хватал воздух ртом, судорожно пытаясь вдохнуть. В голове звучали ее слова, что отбойным молотком били по нервам. Он приоткрыл глаза. Вожделение и сладкое желание плескалось в карих глубинах, Карли шумно выдохнул, со зверским удовольствием смотря на искусанные губы, на разметавшиеся волосы... Один локон прилип к взмокшему лбу, ужасно захотелось сдуть его, чтобы он не мешал смотреть в глаза волшебницы, но он не мог остановиться. Но было еще рано... слишком рано... Она должна узнать, что значит желать... Движения становились медленнее, сильные и быстрые толчки стали глубокими и размеренные. Англичанин припал к губам Александры, проводя по ним языком, чувствуя вкус крови. Он сглотнул и вторгся в желанный рот девушки, таким образом, заглушив  безумный стон... Конечно, раньше он испытывал такое, но... все же Алекс была исключением. Сплошным исключением из его правил... Пальцы вонзились в шелк волосы цвета темного шоколада.  Еще одно движение... Войдя до упора, он вновь медленно пошел в девушку, желая узнать, насколько сильна и пылка страсть у этого нежного любимого существа... Губы Маркса были вездесущи, чертя линии от мягких губ чародейки до ушка, лаская шею, касаясь лба... Карли исследовал ее, не хотел ни на миг разрывать контакт... Она была нужна ему... нужна...

Безумие. Это все сплошное безумие… Дразнящие движения, лишь распыляющие, отнюдь не удовлетворяющие. Узнать,…как же хочется узнать, какова она… Он хотел разбудить ее Зверя внутри. Дикого и пылкого Зверя… Кусал губы, спускался к груди, заставлял стонать и прижимать к себе, желать его движений, зависеть от них… Голова кружилась, из глаз сыпались белесые искры, чуть приоткрытые губы и исходящие оттуда звуки просто сводили с ума. При всем желании сейчас Маркс не смог бы заставить себя уйти. В один момент она стала для него всем. Смыслом всего. Жизнью, смертью, любовью, страстью. Всем. Абсолютно всем. Раз... стоны слышались отчетливей, громче, губы уже не могли скрыть их. Прикосновения рук жарче, сильнее. Она желала его... И будто в доказательство этому, Карли услышал ее мысль:
Да, боже мой, да!
Два... этого хватило. Движения вновь стали быстрыми, резкими и сильными. Парень поднимал обоих на вершину, хотя казалось, куда уж выше? Куда уж лучше? Три... хрипло шепча что-то, Маркс дарил Александре горячие чувственные поцелуи, чувствуя, каждое изменение в теле своей разгоряченной любовницы. И вот, он ощутил, как Романова достигла пика... Ее руки взъерошили волосы, расцарапали итак раскрасневшуюся спину, она сильнее прижималась к нему тазом и уже практически кричала. Парень вовремя скрыл вырывающийся крик поцелуем. Вряд ли учителя будут рады, рассекретив их. Он все еще двигался в ней, и... Он взорвался, в глазах заплескались фейерверки, закружились безумные карусели... Сильные руки постучались о врата нирваны и те резко распахнулись. С висков катились капли пота, Маркс тяжело дышал. Он чувствовал огромное облегчение, удовлетворение... Жгучее желание того, чтобы утро никогда не наступала, усилилось. Карли ошалело смотрел на Алекс и улыбался одними глазами.